Рок-группа "Ревущая тишина"

Рассказ о молодой команде авторов и исполнителей экстремальной музыки...

Возникнув в начале 60-­ых годов прошлого века, рок­­-музыка, терпя самые разнообразные метаморфозы, делясь на стили и направления, гремя концертами и пестря невероятно красивыми плакатами, дошла таки до нашего родного Ефремова. Группа «Ревущая тишина»: стиль вбирает в себя силу death­metal, мелодичность tresh и ритмику power­metal, средний возраст музыкантов 22 года, все, совершено все – наши ефремовские парни, а МЕТАЛЛ, самый что ни на есть, настоящий.
Беседа с одним из основателей группы Андреем Синдеевым.

­ - Как появилось название вашей группы «Ревущая тишина»?
­ - Ой, ну ты сначала спросил бы, как вообще появилась идея заняться музыкой?
А можно я не скажу, а то будет не романтично?.. Мы очень долго думали над названием, были у нас всякие интересные варианты, типа, ­ «Хомусисты в кедрачах», и прочие… Короче, дурачились мы, дурачились… А потом, просто, решили исходить из требования, которое предъявляется к названию: должно быть смачным, соответствовать музыке, и ласкать слух… И тогда мне пришло в голову, и не просто так… В первый раз, когда я увлёкся тяжёлой музыкой по­-настоящему – первый концерт на который я пошёл (я вспомнил­ это был 96-­ой год) назывался «Rooaring Silence». Если перевести это на русский – это и будет «Ревущая тишина».
­ - То есть не группа, а концерт так назывался?..
­ - Да. Это был первый сейшен на котором я был. Звучит, по-­моему, замечательно, и точно передаёт нашу стилистику.
­ - О, кстати, а стиль у вас, какой?
­ - Оу, ох, сказать однозначно трудно… Мы стараемся играть потяжелей: death­metal, но получается что­-то вроде треш, или пауэр. Скорее всего – в равной пропорции… Первый металл, который появился был треш – самые первые проекты ­ «Металлика», потом «Пантера»… А в этом плане мы классически­-консервативны.
­ - А как вы нашли друг друга?
­ - Ну, как? Просто. Город небольшой, и знакомств не много… В принципе, я цеплялся за любую возможность: если видел человека неформального, – я, как правило, пытался с ним пообщаться. Естественно, на работе это было проще всего сделать. Там я узнал, что Андрей (речь про Андрея Доброрадных) начинающий гитарист. Ему я себя назвал начинающим басистом. Ну и решили, раз уж мы все такие начинающие, – надо где-­то собраться, поиграть «гитара + бас»… А там, где два – там и три, там и четыре…
­ - А как у вас роли распределены?
­ - Роли? Они достаточно чётко разделились сами по себе. Мы ничего не обговаривали – так получилось, что наш соло­-гитарист сочиняет музыку, то есть он автор 90% нашей музыки.
­ - А чужой вы не играете?
­ - Чужой? Что самое интересное, мы так и не собрались сыграть ни одного кавера. Вообще ни одного. Да и желания особого нет. У нас достаточно много своего материала. На чужую музыку просто времени не остаётся.
­ - Сколько же репетиций у вас бывает в неделю?
­ - Обычно две. Планируем, как правило, три, но из­-за различных обстоятельств получается две по два часа. Но это в режиме творчества, скажем так. В режиме подготовки к концерту – четыре.
­ - Хорошо. А теперь такой вопрос дурацкий… А потом будет ещё более дурацкий, а потом ещё… Вот так хорошо я подготовился к нашему разговору… Прочитал я такую статью, где учёные вполне официально заявляют, что обнаружен фермент, который выделяется какими­-то железами наших сложных организмов, во время, когда люди не только играют, но даже просто слушают тяжёлую музыку. И чем тяжелее музыка – тем, якобы, более он активен. И, в результате получается, что один концерт, как хорошая пьянка. Вы это ощущаете?
- Ну не знаю… На мой взгляд это полный бред. Если кто-­то что­-то нашёл, то значит напишет научные статьи, и получит деньги… Мы играем просто потому, что нам нравится.
­- А что значит ­ нравится?
­- Ну, как тебе объяснить? Берешь в руки гитару, становишься у микрофона… Даже не знаю, как это передать.
­ - Я попытаюсь тебе помочь. Есть такое понятие, как философия тяжёлого рока. Может быть, ­ это даже ещё больший бред, чем нахождение каких­-то особых веществ в крови рокеров, потому что философию можно найти абсолютно, где угодно. И вот, с точки зрения этой философии, ­ есть определённая и обязательная тенденция поведения, слушания, ругания попсы, и так далее… И всё это вместе составляет образ правильного рокера, которому что-­­то обязательно нравится, а что­-то нет. Это так?
­­ - Блин, знаешь, я вообще не очень люблю какие­-то чёткие определения в этом смысле… Ладно они были возможны в семидесятые… Вернее, сейчас можно говорить о семидесятых определённо. К примеру, что такое образ хипаря семидесятых?.. Я могу достаточно чётко его обрисовать. Я могу сказать, что такое образ гламурного металлиста восьмидесятых годов. Но то, что сейчас происходит – сказать очень трудно, а может быть вовсе невозможно. Для меня в нынешней действительности такого образа не существует. Все музыкальные стили перемешаны… Все достаточно серьёзно изыгрались, все ищут что-­то новое… У меня общее ощущение от современной музыки такое, что идёт просто поиск, и это полностью противоречит тому, что есть какой­-то единый образ, или единая философия. Если кто-­то сегодня пытается соединять рэп и тяжёлую музыку, то для меня они тоже полноправные музыканты.
Если меня лично брать, то для меня рокер это, конечно, понятие семидесятых. Я не называю себя рокером, и больше соглашусь на избитое и тривиальное металлист, хотя что это такое я тебе тоже сказать не смогу. Хотя… Возможно – это приверженец экстремальных направлений в музыке. Может быть, ты не согласишься, но та музыка, которую мы пытаемся играть – экстремальная музыка. Грубо говоря, ненормально воспринимается обывателями.
­ - Хорошо, тогда замяли эту тему. Бог с ними – с обывателями. Вернёмся в среду, где рок понимают. Вот расскажи про последний рок­сейшен, где вы выступали. Меня интересует – сейчас, когда какое­-то время прошло, как ты всё это оцениваешь? Ваш дебют был удачным?
(Речь идёт о выступлении группы на всероссийском слёте байкеров, который в этом году проходил под Ельцом.)
­ - Чем больше времени проходит, тем более я убеждаюсь, что он был удачным. В начале мы все волновались. Я ­ не только во время выступления, но и потом, когда смотрел видео, выслушивал мнения… Сейчас я уже спокойнее на это смотрю… Концерт дал нам уверенность в том, что мы на правильном пути, и поэтому впечатления положительные.
­ - Как ты этот путь видишь?
­ - А у меня нет долгосрочных планов… Есть краткосрочные… В ближайшее время съездить в Тулу, поговорить с местными тусовщиками именно о организации следующих концертов. Тут мы долго сидеть не собираемся. Есть много старых связей, которые позволят нам принять участие в концертах в Туле, Липецке … не важно каких областных центрах… Куда мы сможем доехать. Поднабраться мастерства нам необходимо. У нас сейчас некоторый застой. Есть много материала, достаточно неплохого – сыгранного, наигранного. Если мы будем его исполнять из концерта в концерт, то сможем изюминку сделать. Я думаю, что мы в состоянии столько энергетики подать, что нас ждёт успех более заметный.
­ - Хорошо, желаю удачи, конечно. Но вот в плане энергетики… Я опять глупый вопрос задам.
­ - У тебя умные вопросы вообще есть?
­ - Нет, конечно, откуда? Так вот… А, как она (ваша тяжелометалическая) энергетика воздействует на зрителей и слушателей? Поясню, к чему это я… Когда всё только начиналось ­­ рок откровенно создавался и использовался в политических целях. Про свердловскую рок­лабораторию, к примеру, доподлинно известно, что она создавалась по заказу Ельцина… Тогда же был придуман термин «неформал», хотя он уже тогда планировался как раз в качестве «формала», но только нового времени. А как ты считаешь тяжёлый рок, который есть у нас сейчас – как он относится к существующему режиму? Он в оппозиции, в позиции, или ещё где­-то?
­ - То, о чём ты говоришь – это советский рок, и совсем другая история. Я не припомню ни одной тяжёлой команды, именно тяжёлой, которая была бы хоть как-­то связана с политикой. Собственно, их очень мало. «Коррозия метала», «Чёрный обелиск», и всё… Я больше никого даже вспомнить не могу. Не смотря на какие­-то попытки хоть как­-то использовать металл в политических целях – это просто невозможно. Та среда, в которой я нахожусь – она другая. Ни «Ария», ни «Парк Горького»… Они ­­- это другой уровень. Ближе к шоу­бизнесу.
­- То есть тяжёлый рок к шоу бизнесу вообще никакого отношения не имеет?
­ - Ну, ты знаешь?.. Группы из ниши тяжёлых – самые известные, например, Dimmu Borgir (“Димму Боргир”) имеют продажи где­-то около 100.000$ в год. Для шоу­бизнеса это вообще ничто. Да – они не плохо живут, сами обеспечивают себя музыкой. Но это пик, который мы теоретически можем достичь, работая в этом направлении. Поэтому говорить о каком-­то влиянии просто смешно.
Вообще, я мог бы, конечно, поговорить о влиянии групп, которые я очень уважаю… Это и питерский рок, и уральский рок, и Янка Дягилева… Но это будет моё мнение со стороны. Я не в этом.
Сейчас существуют самые разные невероятные сочетания, даже такие как национал­социалистический блэк­метал. (Я когда в первый раз увидел – сам себе не поверил. Это же надо так перемешать!..) Вообще, за теми, кто играет экстремальную музыку, часто следуют маргиналы, а маргиналы в музыке и политике ­ имеют тенденцию сближаться. Но, всё равно, – влияние, которое они оказывают в социуме в целом ­ крайне небольшое.
Знаешь, я с удовольствием на самом деле был бы в оппозиции, и свои идеи передал через музыку на широкие массы, но я не ставлю для себя такой задачи. Мы играем для достаточно узкой аудитории. Но, если брать то, о чём я хотел бы петь, говорить – оно действительно может быть достаточно радикальным.
­ - Хорошо, а теперь я тебе умный вопрос задам: «А о чём вы поёте?»
­ - Если сказать грубо – то это протест. Рок­металл всегда против чего­то протестовал. Не важно даже против чего… Против какой­-то политической позиции, против существующей действительности… Вот возьмём, к примеру, моральные устои, нравственность… На мой взгляд, через какое­-то не очень продолжительное время – это станет популярной темой. Кризис наступит. “Ценности” современной цивилизации достанут всех. Гуманизм «храни свою жизнь». Ты можешь быть изнасилован десять раз, всех твоих родичей убьют, но ты останешься в живых – и это подаётся, как самое главное. На самых разных уровнях, включая производственную безопасность, когда людям внушают, что самое главное – это их жизнь и здоровье, хотя все прекрасно понимают, что самое главное для компании – это, чтобы человек на больничный не ушёл, чтобы не оплачивать его вынужденную нетрудоспособность. Совершеннейшая профанация и бред.
Примерно против этого в своей музыке я и пытаюсь протестовать. Музыка достаточно агрессивная, и в тексты песен я тоже стараюсь вкладывать личную агрессию. У меня происходит вынужденное противоречие между тем, что мне приходится делать в повседневной жизни, и тем, что я хотел бы делать, что я хотел бы видеть. Наверное, я никогда не решусь в жизни всё это воплотить, но, по крайней мере, пытаюсь об этом петь. Пока что всё это выражается в форму достаточно примитивную. На мой взгляд, та песня, которая наиболее чётко определяет наше нынешнее направление, или протонаправление, так скажем, ­ это вещь под названием «Путь берсерка», в которой я пытаюсь критиковать общепринятые ценности, в том числе гуманизм, и христианский, между прочим, тоже.
В целом наше творчество можно назвать зачатками. Философия группы только начинает формироваться. К тому же, остальные ребята не парятся над такими вещами – они играют музыку. А поскольку я один пишу тексты…
­ - А, кстати, ты пишешь на английском?
­ - Ну, скажем так, фифти­фифти…
­ - А как ты, вот так, думы и чаяния русского человека передаёшь английской лексикой? Получается?
­ - На этот вопрос есть очень простой ответ, и я всегда был с ним согласен… Есть хороший пример. Почему в опере русские люди поют на итальянском? Такова традиция оперы, её душа… Что касается английского – давай начнём с того, что английский язык более музыкальный. Это в принципе не требует доказательств. В английском более мягкие правила словообразования, и он более экспрессивный, на мой взгляд.
Хотя в последнее время, именно в последнее время, я стал более лояльно относиться к русскому, особенно учитывая, что…
­ - Вообще, вот такое напечатать в «Панораме» -­ русский человек стал более лояльно относиться к русскому…
­ - Мы всё же говорим о тяжёлой музыке. Потом, в последнее время я стал замечать, что пою по­-русски лучше. А во­-вторых, я послушал несколько экземпляров русских хороших команд, и убедился, что на русском языке тоже можно делать неплохие вещи. Хотя, понимаешь, всё равно это фикция… Они поют по­-русски, так как поют по­-английски… И интонация, и слова – всё взято оттуда.
­ - И, в заключении, расскажи что-­то потрясающее из жизни поклонников экстремальной музыки…
­ - Легко. После концерта несколько металлистов пьют водку. Стали произносить тосты. Первый предложил выпить за «Коррозию металла». Это было понятно, и все выпили. Второй за кузнеца. – Почему? - ­ спросили самые непонятливые… ­ А потом что он ковал МЕТАЛЛ! Выпили. И так много раз. Пили и за металлургов, и за слесарей. В один прекрасный момент был предложен тост «ЗА КАРАСЯ!» ­ Почему? -­ спросили уже все – А потому что он икру МЕТАЛ!!!
За что все и выпили.
Итак, ефремовская, а лучше сказать, ­ русская тяжёлая команда «Ревущая тишина»...

13-ая полоса № 47 (118) от 1 декабря 2006 года газеты «Панорама красивомечья»